В это мгновенье вошла Лиза.
С утра, с самой той минуты, когда она, вся похолодев от ужаса,
прочла записку Лаврецкого, Лиза готовилась к встрече с его женою; она
предчувствовала, что увидит ее. Она решилась не избегать ее, в наказание
своим, как она назвала их, преступным надеждам. Внезапный перелом в ее
судьбе потряс ее до основания; в два каких-нибудь часа ее лицо похудело;
но она и слезинки не проронила. "Поделом!", -- говорила она самой себе,
с трудом и волнением подавляя в душе какие-то горькие, злые, ее самое
пугавшие порывы. "Ну, надо идти!" -- подумала она, как только узнала о
приезде Лаврецкой, и она пошла... Долго стояла она перед дверью
гостиной, прежде чем решилась отворить ее; с мыслью "Я перед нею
виновата" -- переступила она порог и заставила себя посмотреть на нее,
заставила себя улыбнуться. Варвара Павловна пошла ей навстречу, как
только увидала ее, и склонилась перед ней слегка, но все-таки
почтительно. "Позвольте мне рекомендовать себя, -- заговорила она
вкрадчивым голосом, -- ваша maman так снисходительна ко мне, что я
надеюсь, что и вы будете... добры". Выражение лица Варвары Павловны,
когда она сказала это последнее слово, ее хитрая улыбка, холодный и в то
же время мягкий взгляд, движение ее рук и плечей, самое ее платье, все
ее существа -- возбудили такое чувство отвращения в Лизе, что она ничего
не могла ей ответить и через силу протянула ей руку. "Эта барышня
брезгает мною", -- подумала Варвара Павловна, крепко стискивая холодные
пальцы Лизы и, обернувшись к Марье Дмитриевне, промолвила вполголоса:
"Mais elle est delicieuse!" {"Да она прелестна!" (франц.).} Лиза слабо
вспыхнула: насмешка, обида послышались ей в этом восклицании; но она
решилась не верить своим впечатлениям и села к окну за пяльцы. Варвара
Павловна и тут не оставила ее в покое: подошла к ней, начала хвалить ее
вкус, ее искусство... Сильно и болезненно забилось сердце у Лизы: она
едва переломила себя, едва усидела на месте. Ей казалось, что Варвара
Павловна все знает и, тайно торжествуя, подтрунивает над ней. К счастью
ее, Гедеоновский заговорил с Варварой Павловной и отвлек ее внимание.
Лиза склонилась над пяльцами и украдкой наблюдала за нею. "Эту женщину,
-- думала она, -- любил он". Но она тотчас же изгнала из головы
самую мысль о Лаврецком: она боялась потерять власть над собою; она
чувствовала, что голова у ней тихо кружилась. Марья Дмитриевна
заговорила о музыке.